Наш дед

Давным-давно я край
покинула пшеничный,
и письма-журавли
туда не полетят,
с высокого окна
изгиб реки привычный
не виден мне теперь,
не слышен старый сад.

Но в памяти, в саду
меж яблонь и сирени
тихонько ходит дед
под черною чадрой –
в медовую жару,
в полуденной мигрени
он в улей не спеша
жужжащий прячет рой.

Воспитывает пчел
и внуков любопытных,
по праздникам гармонь
к большой груди прижмет,
и лошадь запряжет…
И мерный стук копытный
из солнечных времен
ко мне опять плывет.

Вот снова у печи
с сестренкою и братом
сухарики грызем
и слушаем рассказ
о том, как на войне
служил наш дед солдатом,
и нескольких бойцов
от смерти как-то спас:
крестьянская душа
смекалкою богата,
в то время, как фашист
вокруг прицельно бьёт,
командует наш дед:
«Давай сюда, ребята!» –
и в свежую воронку
все тащат пулемёт.

И только улеглись –
вновь комья полетели,
вновь яркий куст огня
в свой краткий миг цветёт –
зияет яма там,
где только что сидели.
«Ну, дважды в цель одну
снаряд не попадёт».

Его могли убить
раз сто в той дикой бойне,
но дед наш уцелел –
дождался дом отца,
хромал, но знай шутил,
когда бывало больно:
«Корявый, но живой,
что ствол у деревца».

И вот уж деда нет,
он долго мирно пожил
в заботах о селе
в простой, и в трудный час.
И доброта его
на яблоньку похожа –
ветвится и цветет,
благословляя нас.