Три приятельницы бальзаковского возраста, оказавшись волею разных обстоятельств в этот день «безлошадными», по выражению одной из них, что в переводе просто означало «без своих мужчин», возвращались, хорошо отметив восьмое марта, из уютного кафе в центре города.
— А вот у этого куста стоит остановиться, — многозначительно, нараспев, сказала одна из них, шедшая немного впереди и совсем непразднично выглядевшая женщина по имени Елизавета.
— Ты чего, Лизок? Мы же в приличном месте — по центральной улице шагаем. Тут и полиция рядом. До дома дотерпишь! – рванулась за ней к кусту, кинув вперёд свой пышный бюст, другая дама, рыжеволосая, в модном пальто и с кумачовой помадой на губах, носившая величественное имя Екатерина.
— Катька, ты чего, как на амбразуру бросаешься? На шпильках-то своих –не грохнись! – весело и заботливо проворковала слегка заплетающимся языком третья, на вид слегка застенчивая, дорого и со вкусом одетая брюнетка Анна.
— Девочки! Вообще-то я совсем о другом! Пить надо меньше! – светловолосая миниатюрная Елизавета, сделав многозначительную паузу, наконец-то объяснила свою идею, пришедшую к ней при встрече с этим ничем не примечательным, посверкивающим своими голыми ветками в свете уличных фонарей унылым кустом.
Оказывается, с наступлением тепла, этот «гадкий утёнок», по словам романтично настроенной после кафе Лизы, «превращается в прекрасного лебедя», поэтому «стоит наломать сейчас веточек, дома поставить их в воду и вскоре услаждать свои взоры пышным цветением!»
Подвыпившие подружки с энтузиазмом подхватили свежую идею. Чтобы не наносить большого ущерба окружающей природе, каждая сломала ровно по три небольших прутика. Лиза жила неподалеку, поэтому она вскоре распрощалась с весёлыми компаньонками, а Екатерина и Анна всю сорокаминутную поездку домой провели в автобусе, бодро болтая и держа свои веточки перед собой, видимо мысленно уже представляя их цветущими и благоухающими. Они даже между разговорами, не замечая этого, по очереди подносили их к лицу, томно прикрывая глаза и слегка принюхиваясь.
Разговор между ними шел эмоциональный и, конечно, о мужчинах. Катя сетовала на своего невнимательного к ней и вечно рассеянного мужа, профессора математики, Андрея. «По заграницам так одна и путешествую, — делилась она своей печалью с приятельницей. Андрюха же неплохо зарабатывает, а вот никуда его не вытащишь –домосед, одно слово!» Аня вторила ей про своего благоверного Семёна, который вечно шабашил на ремонтах, зарабатывал прилично, да никак за пятнадцать лет не мог выкроить время на приличную отделку собственной квартиры.
Пожилой дядька навеселе, оказавшийся в столь поздний час вместе с ними в полупустом транспорте, сидел напротив и с удивлением переводил свой взгляд с одной на другую. «С праздником, девочки!», — не выдержал он уже под конец беседы и хотел ещё что-то добавить. Но дамы, даже не поблагодарив его, высоко держа свои ветки, уже величественно выходили на улицу.
Видимо, всё обсудив в автобусе — женское, наболевшее, выплеснувшееся под воздействием горячительного вечера в кафе, они молча двинулись по направлению к одной из многоэтажек спального микрорайона. В этом доме приятельницы проживали в соседних подъездах уже лет пятнадцать. А вот поговорить по душам удавалось редко.
У одного из подъездов на лавочке, мирно покуривая, женщин дожидались приличного вида мужья и лежащие рядом два букета в хрустящих упаковках. «А, привет! И где же мы так долго гуляем? – добродушно сказал Андрей. «Вижу, вас уже поздравили, — усмехнулся Семен. — А мы тут тоже с цветами!»
Екатерина и Анна вдруг внимательно взглянули одна на другую – каждая торжественно сжимала в руке вместо цветов три жалких тонких прутика. «Тьфу ты!» — хором сказали они и дружно зашвырнули за низенькую оградку приподъездного палисадника беззащитные голые веточки, которым уже не дано было покрыться листиками и цветочками. «Здравствуйте, мальчики!» — дамы бросились к букетам, а их лица одновременно расцвели счастливыми улыбками.
А где-то в центре города, в своей тесной, но уютной квартирке под клетчатым пледом сладко свернулась калачиком Елизавета, любовно, с надеждой поглядывая на три тонких веточки, поставленные